Ее глаза были сокрыты за абсолютно черными стеклами дорогих очков в роговой оправе. Это было так неестественно: столь бледные худые руки и пальцы, еле-еле розовые щеки, копна густых светлых волос, собранных в конский хвост, и черные стекла очков. Хотелось высказать ей свое недоумение, попробовать объяснить, что эта алогичность ни к чему. Хотелось, но не более.
Впервые я увидел ее здесь две недели назад. Мостовая - место моих вечерних прогулок в то время, когда солнце уже клонится к горизонту, а в воздухе чувствуется долгожданная прохлада.
Меня вот уже несколько лет тянула к себе эта Мостовая . Тянула подобно магниту. Я ощущал на уровне подсознания, что мне просто необходимо быть здесь. Моя первая прогулка по Мостовой совпала с ее визитом. Казалось, она что-то искала своим нечетким взором, но при этом сохраняла присущее не многим из ее возраста спокойствие. В тот вечер она была облачена в бледное ситцевое платье, каких уже давно не выпускают швейные фабрики, и непременно ставшие затем обязательной частью ее гардероба - очки. Черные как сама Ночь. Больше таких очков я ни у кого не видел. Да что там 'ни у кого', смею сказать:'нигде'! Мимо проходили люди, но никто не обращал на нее внимание. Да и не было в ней на первый взгляд ничего необычного. Моя нерешимость завести с ней разговор объяснялась странным чувством, которое переполняло меня, стоило мне только всмотреться в нее. Это не было ни боязнью, ни отвращением. Нет, нет, она была достаточно прекрасна и обаятельна. Но что-то было в ней не от мира сего. Это я чувствовал. Так тянулись последние две недели. Я и она приходили примерно в одинаковое время на Мостовую. Приходили и наслаждались чудесной погодой. Сегодняшний день изменил размеренный ход событий.
Я подошел к ней и произнес пару реплик насчет прекрасного вечера.
Она лишь мило улыбнулась.
Дальнейшая беседа складывалась вяло. Я узнал, что ее зовут Настасией, что она в этом году заканчивает международный институт права и мечтает уехать на практику куда-нибудь за границу. Все. Что ж, я и этому был рад.
Стоило мне едва заикнуться про черные очки, как она, и без того бледная, сделалась еще бледнее, став похожей на призрака.
- Откуда... Давайте сменим тему... - слова неловко соскальзывали с ее бумажных губ, немного алых, совсем чуть-чуть, без признаков помады.
Я выразил ей свои извинения, стараясь не показаться слишком дотошным.
Тему разговора предложила она. Никогда ранее я не встречал собеседника, столь увлеченного философскими трактатами. Стоит признать, что и я вот уже несколько лет с головой погрузился в писания древних, но не мог и вообразить, чтобы девушка этим интересовалась.
- Идите за мной и не задавайте лишних вопросов. Без слов. - ее слова были резки и их отпечатки давили на рассудок.
Я не был в силах противиться этим смелым фразам и не нашел ничего лучше, чем попросту последовать за Настасией...
Шли мы довольно быстро, нередко переходя на бег. Вскоре я уже совсем лишился сил от длительного бега, конца которому, мне так думалось, не последует. Девушка же не устала ни капли. Ее волнистые выбеленные волосы вились по ветру, и наводили на мысль о бесконечности нашего бега своей длиной и причудливыми волнами, которые рисовал ветер. Пошел дождь, а мы все бежали и бежали. Это было похоже на затянувшийся сон, который забыл, что он должен когда-нибудь закончиться. Глаза выхватывали из обстановки лишь редкие кадры... В воздухе слышался гортанный рык, будто пророческое демоническое создание неистовствовало там, вверху над нами. Земля летела из-под ног, превратившись вскоре в неописуемое месиво: разнообразные травы и огромных размеров цветы сливались воедино, в некий Хаос. А земля все катилась и катилась...
Человеческий разум не был в силах выдержать психическую атаку, подобную этой.
У меня помутнело в глазах, а все тело находилось в неизвестном мне ранее мощном напряжении. От моего существа осталась только Мысль. Мысль, потенциал которой мог разнести вдребезги весь этот Мир с его радостями и несчастиями, с его мертвенной действительностью...
Внезапно все закончилось также как и началось.
Мы стояли на берегу мутно-серой речушки, уходящей далеко за горизонт. По обе руки от нас возвышался черно-пугающей стеной лес. Лес Вечности, как я его тогда окрестил. Земля была абсолютно безжизненна и кое-где от нее шел пар. Да и я сам был настолько истощен, что еле держался на ногах.
- Я наблюдаю за тобой вот уже две недели, и я не могу ошибаться. Да, я знаю, что это ты...
Я хотел было заикнуться, но вовремя вспомнил ее слова.
- Все кончено. Ты никогда не возвратишься в ту реальность, в которой ты был еще сегодня утром. Также, как и все мы. - говоря 'мы' она развела руки в стороны, и тут я увидел нечто, повергшее меня в состояние близкое к сумасшествию. То были нелепые приборы из фосфоресцирующего материала, очень пластичного. Представьте себе некое подобие панциря, с многочисленными подведенными блестящими шнурами, в которых что-то бурлило и шевелилось, а также сотни тысяч человеческих тел, почерневших и скрюченных, будто под действием жуткой болезни, и вам станут понятны мои чувства. Тела некоторых несчастных были покрыты странными пятнами.Панцири было неимоверно много, и все они висели на каких-то тонких, прорезающих само Небо, извивающихся стойках.
- Все мы прошли через эту процедуру. Ты - последний. Попробуй не думать ни о чем, и все пройдет безболезненно. - Ты просто перенесешься в свое истинное состояние, сбросив человеческую маску. Ты - нечто большее... А теперь - иди.
Никогда бы не поверил, что способен на это. Самозабвенно отдаться действию внеземного фосфоресцирующего механизма, высасывающего всю человеческую сущность. Едва я подошел к нему и немного облокотился спиной на его заднюю стенку, как в воздухе что-то пальнуло, и почувствовалось бульканье в моих конечностях, к которым уже присосались сотни щупалец-коннекторов.
